Французские националисты и оккупация рура. Обострение германской проблемы. Рурский кризис Обострение германской проблемы
Рурский конфликт
Рурский конфликт
- кульминационный период военно-политического конфликта между Веймарской республикой и франко-бельгийскими оккупационными войсками в Рурском бассейне в 1923 году.
Версальским договором 1919 года на Веймарскую республику возлагались обязательства по уплате репараций странам-победительницам в Первой мировой войне. На бескомпромиссном выполнении положений договора настаивал в первую очередь президент Франции Раймон Пуанкаре, защищавший экономические и политические интересы своей страны. При возникновении просрочек в поставках французские войска несколько раз входили на неоккупированные территории Германии. 8 марта 1921 года французские и бельгийские войска оккупировали города Дуйсбург и Дюссельдорф, находившиеся в Рейнской демилитаризированной зоне, тем самым обеспечив себе плацдарм для дальнейшей оккупации всего промышленного района в Рейнланд-Вестфалии. Франция получила возможность контролировать порты Дуйсбурга и получать точную информацию об общем размере экспорта угля, стали и готовой продукции из Рура. В Лондонском ультиматуме от 5 мая 1921 года, устанавливался график выплаты репараций на общую сумму в 132 млрд золотых марок, а на случай отказа в качестве ответных мер предусматривалась оккупация Рурского региона.
Конец «политике исполнения» положил раздел Верхней Силезии, произведённый по инициативе Франции и воспринятый в Германии как оглушительное поражение: на референдуме о государственной принадлежности этой провинции 20 марта 1921 года Германия получила 59,4 %, а Польша - 40,6 %. Новый политический курс был ориентирован на борьбу с антигерманским франко-польским альянсом, чем в значительной степени и обусловлено заключение 16 апреля 1922 года Рапалльского договора с советской Россией. Рапалльский договор в свою очередь привёл к смене курса внешней политики Франции и непосредственно повлиял на её решение об оккупации Рура.
В 1922 году с учётом ухудшающейся экономической ситуации в Веймарской республике союзники отказались от репараций в денежной форме, заменив их натуральными выплатами (сталь, древесина, уголь). 26 сентября союзническая комиссия по репарациям единогласным решением зафиксировала факт отставания Германии по срокам репарационных поставок. Когда 9 января 1923 года комиссия по репарациям заявила, что Веймарская Республика умышленно задерживает поставки (в 1922 году вместо требуемых 13,8 млн тонн угля - только 11,7 млн тонн, а вместо 200 000 телеграфных мачт - только 65 000), Франция использовала это как повод для ввода войск в Рурский бассейн.
В период с 11 по 16 января 1923 года французские и бельгийские войска численностью первоначально 60 тыс. человек (позднее до 100 тыс.) оккупировали всю территорию Рурского региона, взяв находящееся там мощности по производству угля и кокса в качестве «производственного залога» в обеспечение исполнения Германией своих репарационных обязательств. В результате оккупации было занято около 7 % послевоенной территории Германии, где добывалось 72 % угля и производилось более 50 % чугуна и стали. Однако премьер-министр и министр иностранных дел Франции Раймон Пуанкаре стремился при этом добиться присвоения Рейнланду и Руру статуса, аналогичного статусу Саарского региона, где принадлежность территории Германии носила только формальный характер, а власть находилась в руках французов.
Ввод оккупационных войск вызвал в Веймарской республике волну народного гнева. Правительство во главе с беспартийным рейхсканцлером Вильгельмом Куно призвало население к «пассивному сопротивлению» . Выплата репараций была прекращена, промышленность, управленческий аппарат и транспорт охватила всеобщая забастовка. Некоторые предприятия и ведомства отказались подчиняться распоряжениям оккупантов. Франция отреагировала на это назначением 150 тыс. штрафов, которые порой сопровождались высылкой с оккупированной территории. Бывшие члены фрайкора и коммунисты организовывали акты саботажа и совершали нападения на оккупационные войска. Оккупационные власти отвечали карательными операциями, в результате которых в накалившейся ситуации погибло 137 человек. В целях устрашения к смертной казни за шпионаж и саботаж был приговорён и казнён член фрайкора Альберт Лео Шлагетер, возведённый впоследствии немецкой пропагандой в ранг мученика.
Помимо пассивного сопротивления, наносившего экономический ущерб, в борьбе с оккупантами использовалось и языковое давление: все заимствованные из французского языка слова заменялись немецкими.
Во время пассивного сопротивления германское государство взяло на себя выплату заработной платы рабочим Рурского региона за счёт дополнительного выпуска денег. Длительное время эта ситуация продолжаться не могла, поскольку обострение экономического кризиса, инфляция, простой производства и недобор налогов негативно сказывались на экономике Германии.
26 сентября 1923 года новый рейхсканцлер Густав Штреземан был вынужден объявить о прекращении пассивного сопротивления. Реакционные силы в Баварии использовали прекращение борьбы с оккупантами для учреждения диктатуры. Общий урон экономике от рурского конфликта составил по разным данным от 4 до 5 млрд золотых марок.
Под давлением США и Великобритании Франция подписала соглашение МИКУМ (фр. Mission interalliée de Contrôle des Usines et des Mines (MICUM) - союзническая контрольная комиссия по фабрикам и шахтам Рура) 1923-1924 годов. Оккупация Рурского региона завершилась в соответствии с принятым в 1924 году планом Дауэса в июле-августе 1925 года.
Литература
· Michael Ruck: Die Freien Gewerkschaften im Ruhrkampf 1923 , Frankfurt am Main 1986;
· Barbara Müller: Passiver Widerstand im Ruhrkampf. Eine Fallstudie zur gewaltlosen zwischenstaatlichen Konfliktaustragung und ihren Erfolgsbedingungen , Münster 1995;
· Stanislas Jeannesson: Poincaré, la France et la Ruhr 1922-1924. Histoire d’une occupation , Strasbourg 1998;
· Elspeth Y. O’Riordan: Britain and the Ruhr crisis , London 2001;
· Conan Fischer: The Ruhr Crisis, 1923-1924 , Oxford / New York 2003;
· Gerd Krumeich, Joachim Schröder (Hrsg.): Der Schatten des Weltkriegs: Die Ruhrbesetzung 1923 , Essen 2004 (Düsseldorfer Schriften zur Neueren Landesgeschichte und zur Geschichte Nordrhein-Westfalens, 69);
· Gerd Krüger: «Aktiver» und passiver Widerstand im Ruhrkampf 1923 , in: Besatzung. Funktion und Gestalt militärischer Fremdherrschaft von der Antike bis zum 20. Jahrhundert, hrsg. von Günther Kronenbitter, Markus Pöhlmann und Dierk Walter, Paderborn / München / Wien / Zürich 2006 (Krieg in der Geschichte, 28) S. 119-130.
вывод французских войск из Германии
| неизвестно | неизвестно |
Рурский конфликт - кульминационный период военно-политического конфликта между Веймарской республикой и франко-бельгийскими оккупационными войсками в Рурском бассейне в 1923 году .
Напишите отзыв о статье "Рурский конфликт"
Литература
- Michael Ruck: Die Freien Gewerkschaften im Ruhrkampf 1923 , Frankfurt am Main 1986;
- Barbara Müller: Passiver Widerstand im Ruhrkampf. Eine Fallstudie zur gewaltlosen zwischenstaatlichen Konfliktaustragung und ihren Erfolgsbedingungen , Münster 1995;
- Stanislas Jeannesson: Poincaré, la France et la Ruhr 1922-1924. Histoire d’une occupation , Strasbourg 1998;
- Elspeth Y. O’Riordan: Britain and the Ruhr crisis , London 2001;
- Conan Fischer: The Ruhr Crisis, 1923-1924 , Oxford / New York 2003;
- Gerd Krumeich, Joachim Schröder (Hrsg.): Der Schatten des Weltkriegs: Die Ruhrbesetzung 1923 , Essen 2004 (Düsseldorfer Schriften zur Neueren Landesgeschichte und zur Geschichte Nordrhein-Westfalens, 69);
- Gerd Krüger: «Aktiver» und passiver Widerstand im Ruhrkampf 1923 , in: Besatzung. Funktion und Gestalt militärischer Fremdherrschaft von der Antike bis zum 20. Jahrhundert, hrsg. von Günther Kronenbitter, Markus Pöhlmann und Dierk Walter, Paderborn / München / Wien / Zürich 2006 (Krieg in der Geschichte, 28) S. 119-130.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Рурский конфликт
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
13. Рурский конфликт 1923 года. «План Дауэса» и его международное значение.
Рурский конфликт - кульминационный период военно-политического конфликта между Германийк и франко-бельгийскими оккупационными войсками в Рурском бассейне в 1923 году.
Версальским договором 1919 года на Веймарскую республику (Германию) возлагались обязательства по уплате репараций странам-победительницам в Первой мировой войне. На бескомпромиссном выполнении положений договора настаивал в первую очередь президент Франции Раймон Пуанкаре, защищавший экономические и политические интересы своей страны. При возникновении просрочек в поставках французские войска несколько раз входили на неоккупированные территории Германии. 8 марта 1921 года французские и бельгийские войска оккупировали города Дуйсбург и Дюссельдорф, находившиеся в Рейнской демилитаризированной зоне, тем самым обеспечив себе плацдарм для дальнейшей оккупации всего промышленного района в Рейнланд-Вестфалии. В Лондонском ультиматуме от 5 мая 1921 года, устанавливался график выплаты репараций на общую сумму в 132 млрд золотых марок, а на случай отказа в качестве ответных мер предусматривалась оккупация Рурского региона.
В 1922 году с учётом ухудшающейся экономической ситуации в Веймарской республике союзники отказались от репараций в денежной форме, заменив их натуральными выплатами (сталь, древесина, уголь). 26 сентября союзническая комиссия по репарациям единогласным решением зафиксировала факт отставания Германии по срокам репарационных поставок. Когда 9 января 1923 года комиссия по репарациям заявила, что Веймарская Республика умышленно задерживает поставки, Франция использовала это как повод для ввода войск в Рурский бассейн.
В период с 11 по 16 января 1923 года французские и бельгийские войска численностью первоначально 60 тыс. человек (позднее до 100 тыс.) оккупировали всю территорию Рурского региона, взяв находящееся там мощности по производству угля и кокса в качестве «производственного залога» в обеспечение исполнения Германией своих репарационных обязательств. Ввод оккупационных войск вызвал в Веймарской республике волну народного гнева. Правительство во главе с беспартийным рейхсканцлером Вильгельмом Куно призвало население к «пассивному сопротивлению». Выплата репараций была прекращена, промышленность, управленческий аппарат и транспорт охватила всеобщая забастовка. Франция отреагировала на это назначением 150 тыс. штрафов, которые порой сопровождались высылкой с оккупированной территории.
Во время пассивного сопротивления германское государство взяло на себя выплату заработной платы рабочим Рурского региона за счёт дополнительного выпуска денег. Длительное время эта ситуация продолжаться не могла, поскольку обострение экономического кризиса, инфляция, простой производства и недобор налогов негативно сказывались на экономике Германии.
26 сентября 1923 года новый рейхсканцлер Густав Штреземан был вынужден объявить о прекращении пассивного сопротивления. Под давлением США и Великобритании Франция подписала соглашение МИКУМ- союзническая контрольная комиссия по фабрикам и шахтам Рура. Оккупация Рурского региона завершилась в соответствии с принятым в 1924 году планом Дауэса в июле-августе 1925 года.
План Дауэса (англ. Dawes Plan) от 16 августа 1924 года установил новый порядок репарационных выплат Германии после Первой мировой войны, в соответствии с которым их размер был приведён в соответствие с экономическими возможностями Веймарской республики. Чтобы запустить механизм немецкой экономики, по плану Дауэса Германии одновременно предоставлялся международный заём.
30 ноября 1923 года Комиссия по репарациям приняла решение о создании международного комитета экспертов под председательством Чарльза Дауэса. Эксперты приступили к работе 14 января и представили свой проект 9 апреля. Договор был подписан 16 августа 1924 года в Лондоне (Лондонская конференция 1924 года) и вступил в силу 1 сентября 1924 года. Его реализация стала возможной лишь после преодоления в Германии инфляции и привела Веймарскую республику в её период расцвета - «золотые двадцатые».
Реализованный прежде всего под давлением США и благодаря политике Густава Штреземана план Дауэса обеспечил восстановление экономики Германии. Благодаря этому плану Веймарская республика стала способна выплачивать репарации. Державы-победительницы смогли вернуть полученные от США военные кредиты. План Дауэса стал одним из первых успехов во внешней политике послевоенной Германии, придавший новый импульс отношениям США и Европы.
Планом Дауэса устанавливалось, что в 1924 году Германия выплачивает репарации на сумму в 1 млрд золотых марок. К 1928 году размер выплат должен достичь 2,5 млрд. Благодаря защищённым траншам риски, связанные с закупкой валюты, ложились на получателя, что способствовало сохранению стабильности рейхсмарки.
Репарации выплачивались из непосредственно перечисляемых таможенных и налоговых поступлений, а также за счёт процентов и погашения облигаций промышленности в размере 16 млрд золотых марок. Для обеспечения выплат Рейхсбанк и Имперские железные дороги были поставлены под международный контроль.
Министерство образования и науки Российской Федерации
Елабужский институт Казанского (Приволжского) Федерального университета
Кафедра всеобщей и отечественной истории, истории государства и права
Рурский конфликт 1923 г.
Работу выполнил
Хамидуллин Н.Р.
Елабуга – 2016
План
Введение……………………………………………………………
Международное положение Германии после мировой войны: репарационные выплаты ……………….…………………….….
Оккупация Рура: завершение «политики выполнения»…………………………………………………….
Последствия и преодоление Рурского конфликта……………………………………………………..…
Заключение………………………………………………………
Список используемых источников и литературы……………….
Введение
Актуальность темы нашей работы более, чем очевидна. На современном этапе развития международных отношений мы наблюдаем более частое употребление слов: «конфликт», «разрешение конфликтов», «урегулирование конфликтов». Конфликты на территории бывшей Югославии, Руанде, Нагорном Карабахе, длящийся арабо-израильский конфликт, армяно-азербайджанский конфликт - это лишь малый перечень конфликтов, где неразрешенные противоречия между субъектами международного права привели к вооруженным столкновениям и многочисленным человеческим жертвам. Эволюция самих конфликтов не стоит на месте: современные конфликты непрерывно вырабатывают новые формы конфликтного взаимодействия, более социально-опасные, но, вместе с тем и более управляемые. Поэтому изучение, анализ этапов разрешения и преодоления международных конфликтов, а в нашем случае Рурского конфликта особенно важно и не подвергается сомнению. Изучение произошедших ранее конфликтов, позволит понять основания возникновения, процесс формирования, структуру, пути развития и регулирования международных конфликтов.
При написании работы нами была использована следующая литература и статьи. Статья Аршинцевой О.А. «Репарации в европейской политике Великобритании в период рурского кризиса 1923 г.» использована нами для раскрытия проблема германских репараций, как одной из центральных в европейской политике с 1919 по 1923 г., впоследствии ставшей причиной кризиса в результате французской оккупации Рура. Автор приходит к мысли, что Великобритания оказала определяющее влияние на ход событий и результаты кризиса, главным из которых стала ревизия схемы репарационных платежей Германии. Емельянова Е.Н. в своей статье «Несостоявшаяся революция 1923 г. в Германии» помогла нам раскрыть первый параграф нашей работы. Нами почерпнута информация о м еждународном положении Германии после мировой войны, и о последствиях войны для Германии. Котельников К.Д. в статье «Германо-советские тайные военные переговоры в связи с рурским конфликтом (1923 г.)» описывает процесс переговоров, итогом которых стало тайное военное сотрудничество Германии и Советского Союза в развитии видов вооружений, прямо запрещенных для Германии Версальским договором. Кроме того, из статьи мы узнали о решающем этапе сближения Германии и России: после переговоров 1923 г. Материал для второго и частично для третьего параграфа мы использовали из книги Бонвеч Б . « История Германии» , в частности о последствиях Рурского конфликта, а также преодолении конфликта.
Цель данной работы изучить Рурский конфликт 1923 г. Для раскрытия данной цели, необходимо решить следующие задачи: рассмотреть международное положение Германии после мировой войны; охарактеризовать оккупацию Рура; проанализировать последствия и преодоление Рурского конфликта.
Структура работы определена содержанием темы контрольной работы и состоит из введения, трёх параграфов, заключения и списка используемых источников и литературы.
§ 1. Международное положение Германии после мировой войны: репарационные выплаты
Версальский мирный договор 1919 г. констатировал, что именно Германия должна нести полную ответственность за развязывание Первой мировой войны. Договор предписывал Германии вернуть Эльзас и Лотарингию Франции, левый берег Рейна с городами Кобленц, Майнц и Кёльн передать на 15 лет Антанте (Франция и Великобритания), на такой же срок управление областью Саарского бассейна передавалось Лиге наций, часть германских территории отошли Бельгии, Польше, Дании и Чехословакии. Германия потеряла крупные балтийские порты Мемель (Клайпеда) и Данциг (Гданьск). Державы-победительницы поделили между собой немецкие колониальные земли. В общей сложности Германская империя лишилась 70 тыс. км² или восьмой части своей территории, людские ресурсы, в связи с этими потерями сократились на 1/12.
Версальский договор устанавливал полную демилитаризацию Германии как предпосылку всеобщего и повсеместного ограничения вооружения. По условиям соглашения распускался Генштаб, уничтожалась значительная часть фортификационных сооружений, соответствующие статьи договора отменяли в Германии всеобщую воинскую повинность, ограничивали численность сухопутной армий 100 тысячами добровольцев и офицерский контингент - 4 тыс. человек. Военный флот мог иметь не более 6 броненосцев, 6 легких крейсеров, 12 контрминоносцев, столько же миноносцев и 15 тыс. моряков. Но запрещалось иметь подводный флот, авиацию и дирижабли. «Лишние» военные корабли разобрали союзники.
Экономические требования договора также не отличались мягкостью. Заграничные активы и патенты Германии были арестованы и секвестрированы. Германию обязали в течение послевоенного десятилетия поставить миллионы тонн угля во Францию, Италию и Бельгию, передать державам-победительницам половину своего ресурса химических продуктов и красящих веществ.
Поражение Германии и тяжелейшие условия Версальского договора, возложившего на Германскую империю ответственность, моральную и материальную, за развязывание мировой войны, не могло не вызвать у немцев глубочайшего шока. В обществе не прекращали твердить о «непобедимости на полях сражений» германских солдат, которым, однако, нанесли «предательский удар в спину» революционеры, воспользовавшиеся удобным моментом для провозглашения Веймарской республики.
Особое значение имел размер репараций, для определения которого была сформирована специальная комиссия из представителей стран Антанты. В основу расчетов были заложены суммы всех военных долговых обязательств, в том числе рентные платежи союзников друг другу. Комиссия определила, что сумма репараций в течение 30 лет должна составлять 132 млрд. золотых марок. Условия платежей или борьба облегчение финансовой нагрузки, и стала для Веймарской республики, образованной в августе 1919 г. (названная в честь принятой в одноименном городе конституции. В государственном устройстве земля Германииделилась на 15 земель и 3 независимых города), ключевой темой всех внешнеполитических мероприятий и переговоров, значительно влияя, и в основном осложняя внутриполитическое состояние. Рождение республики в атмосфере безнадежности военного будущего Германии стало своеобразной реакцией общества на неспособность правительства достойно завершить войну.
Все немецкие парламентские партии настаивали на отсутствие правовых оснований у решения стран Антанты. Однако, vae victis: реальность угрозы французской оккупации территории германского государства оставалось реальной и вполне осуществимой, поэтому сторонники «политики выполнения» условий мирного договора неизбежно должны были возобладать в веймарском парламенте, что и произошло в действительности. К такому развитию событий подталкивала и надежда на вероятную ревизию послевоенных соглашений в будущем и, подписывая Версальский договор в мае 1919 года, германская делегация рассчитывала использовать любую возможность для дальнейших переговоров, изменений и уточнений. В течение двух последующих лет германские политики на конференциях в Париже и Лондоне настаивают на сокращении размеров репарационных выплат. Министр иностранных дел Веймарской республики В. Ратенау пытается убедить державы-победительницы в нереалистичности и неосуществимости их требований. Ему удалось добиться отказа от претензий на репарации со стороны Советской России, но сколько-нибудь заметных и положительных для республики сдвигов в этом «репарационном противостоянии» правительству достичь не удалось.
Непрерывно растущие государственные долги и осуществление репарационных платежей подрывают стабильность немецкой валюты. Стремительная инфляция - осенью 1923 г. золотая марка стоила почти сорок миллионов бумажных марок - наносила сильнейшие удары по благосостоянию населения. В этих условиях правительственный кризис был неизбежен, что и случилось: к власти пришел кабинет Й. Виртом, сторонника и можно даже сказать родоначальника «политики выполнения»: именно позиция Вирта и Ратенау и получила такое наименование.
Выступление министра иностранных дел Веймарской республики в Генуе стало очевидной демонстрацией немецкой дипломатии приверженности условиям версальских соглашений и готовности на сотрудничество с державами-победительницами. Однако эта демонстрация вызвала негодование германских политиков реакционно-националистического толка.
Внешнеполитическая деятельность правительства Веймарской республики заметно активизировалась к очередному сроку репарационных платежей в 1922 г.: Й. Вирт пытался договориться с Лондоном и Парижем дополнительном займе или длительном мораториуме. Французским властям министром финансов республики была предложена обширная программа финансовых и экономических реформ в Германии, которые должны создать надежный фундамент для «политики выполнения». Однако совещание банкиров во французской столице высказалось против предоставления займа, и все переговоры немецких дипломатов завершились безрезультатно.
Внешнеполитическую деятельность кабинета Й. Вирта затрудняла и позиция германских промышленников, которые не прекращали саботаж правительственных мероприятий по выплате репараций. На собрании бизнесменов германского Северо-Запада в июне 1922 г. Стиннес открыто призвал срывать все попытки выполнения Германией репарационных обязательств, объявляя мифической и несостоятельной угрозу французской оккупации Рура. В дальнейшем тон выступлений лидера крупного капитала и принадлежащих ему печатных изданий становился откровенно вызывающим: «Deutsche Allgemeina Zeitung» опубликовала на первой странице номера от 7 июня 1922 года крупным шрифтом условия и принципы, на которых немцы могли бы согласиться выплачивать репарации: союзники выводят свои войска со всех оккупированных территорий, включая Саарский бассейн; отказываются от 26 % сбора с оборота внешней торговли, предоставляют Германии право свободной торговли с Данцигом, изменяют верхнесилезские границы в пользу Германии и отказываются от присвоенного союзниками «права наиболее благоприятствуемой нации».
Таким образом, тяжелейшие экономические проблемы, вызванные поражением Германии в войне, предшествующей блокадой союзниками и последующими огромными репарациями, неизбежно подталкивали правительство Веймарской республики к реализации «политики выполнения». Ее главные сторонники и организаторы, рейхсканцлер Вирт и министр иностранных дел республики Ратенау, видели перспективу такого направления в надежде на возможную ревизию послевоенных соглашений в будущем и смягчение финансового бремени. Однако попытки немецкой дипломатии изменить положение в лучшую сторону не увенчались успехом. Давление держав-победительниц лишь усиливалось, что в свою очередь способствовало активизации националистической оппозиции и сторонников «политики катастроф», не остановившихся даже перед физическим устранением своих политических противников.
Неизбежный в таких условиях коллапс национальной валюты зимой 1923 г. стал самой впечатляющей экономической катастрофой двадцатого столетия. Безудержная гиперинфляция придала первому периоду функционирования Веймарской республики характер хаоса. Политическое значение, казалось бы, чисто экономического фактора, инфляции, было огромно, поскольку именно этот фактор способствовал выдвижению германских нацистов на первые строчки международного политического контекста. Этот эпизод экономической истории Веймарской республики наглядно и убедительно подтвердил, что финансовые трудности влияют и даже определяют направление политического развития.
Таким образом, поражение в Первой мировой войне и тяжелейшие условия Версальского мирного договора, возложившего на Германскую империю всю меру моральной и материальной ответственности за развязывание глобального военного конфликта, способствовало активизации революционного движения в стране, провозглашению Веймарской республики, и в значительной степени определило перспективы и особенности существования нового государства. Социальное, экономическое и политическое состояние Веймарской республики, прежде всего и в значительной степени, зависело от воздействия внешнеполитических факторов. Внешняя политика довлела над внутренней в течение всего существования Веймарского государства. Условия выплаты репараций и борьба облегчение финансовой нагрузки стали для Веймарской республики ключевой темой всех внешнеполитических мероприятий и переговоров, значительно определяя, в основном осложняя внутриполитическое состояние.
§ 2. Оккупация Рура: завершение «политики выполнения»
К весне 1921 г. Германия смогла выплатить только 40 % от предварительной суммы, определенной Версальским договором. Это означало, что остальные миллиарды долларов Германия должна выплачивать с ежегодной скоростью в 2,5 млрд. только для погашения процента и еще 0,5 млрд. для уменьшения долга. Таким образом, ежегодный транш составлял 6 % германского ВВП, и возместить все это золотом или валютой было абсолютно немыслимым.
Париж решается на импровизацию, хоть и не раз объявляемую, но, тем не менее, неожиданную для всех политических игроков на международной арене: 9 января 1923 г. Франция предъявляет Германии обвинения в нарушении долговых обязательств, и через два дня франко-бельгийский военный контингент занимает Рур, главный угольный бассейн Германии и ее индустриальное сердце, где проживало 10 % населения и производилось три четверти немецкого чугуна, угля и стали и была самая плотная в мире железнодорожная сеть. Военные сопровождают группу горных инженеров, которые берут под свой контроль добычу и отгрузку угля, кстати, согласно букве соответствующей статьи Версальского договора. МИД Веймарской республики отправил ноту послам Франции и Бельгии, Великобритания публично осудила французское вторжение, но никаких практических действий для противодействия не предприняла.
Политика «выполнения» не пережила своих сторонников - смерть Ратенау и падение кабинета Вирта в ноябре 1922 г. подвели черту под этим правительственным периодом Веймарской республики, на смену которому пришло первое «капиталистическое без примесей» правительство Вильгельма Куно, немецкого предпринимателя и беспартийного политика. После французского вторжения в Рур, Куно сформулировал и провозгласил принципы нового курса внешней политики Веймарской республики, названный самим создателем «политикой пассивного сопротивления», суть которого сводилась к призыву не подчиняться незаконным требованиям. Выплата репарационных сумм была приостановлена, управленческий аппарат, промышленность и транспорт парализовала всеобщая забастовка. Отдельные ведомства и предприятия отказались выполнять распоряжения французов. Правительство объявило и своей поддержке бастующих, хотя единственным государственным мероприятием в этом направлении стал выпуск специальных денег.
Французы на оккупированной территории не стеснялись в выборе карательных средств: провокации, угрозы и применение военной силы стали обычным явлением. Между тем, темпы инфляции по-прежнему неудержимо росли, а безработица утроилась. В этих условиях вновь активизировались националисты, призывавшие бойкотировать забастовки, но впервые с 1919 г. не они, но республика получила народную поддержку. Однако ни забастовки, ни саботаж не нанесли серьезного ущерба французским реквизициям. Германский бизнес, боясь утратить контроль рынка, предпочел возобновить поставки угля. Министерство иностранных дел республики предупреждал правительства Франции, Бельгии, Великобритании, США, Италии и Японии о продолжении «политики пассивного сопротивления» до вывода войска Антанты с оккупированных германских территорий. Немецкая дипломатия выражает согласие на установление суммы репараций в 30 млрд. золотых марок, но требует для покрытия долга иностранных займов. Окончательное решение репарационной проблемы республика предлагает возложить на специальную международную комиссию. Однако у союзников эти предложения отклика не находят. Коллапс рейхсмарки в конце 1923 г. привел к отставке кабинета Куно и катастрофическому завершению «политики пассивного сопротивления.
Таким образом, смена правительственного кабинета и изменение характера внешней политики от «выполнения» к «пассивному сопротивлению» в условиях продолжающегося экономического кризиса и оккупации Рура не привела к каким-либо принципиальным изменениям и улучшениям в международном статусе Веймарской республики.
11 января 1923 г. отряды франко-бельгийских войск в несколько тысяч человек заняли Эссен и его окрестности. В городе было объявлено осадное положение. Германское правительство ответило на эти мероприятия отозванием по телеграфу из Парижа своего посла Майера, а из Брюсселя - посланника Ландсберга. Всем дипломатическим представителям Германии за границей было поручено подробно изложить соответствующим правительствам все обстоятельства дела и заявить протест против «противоречащей международному праву насильственной политики Франции и Бельгии». Формальный протест Германии был заявлен 12 января 1923 г. в ответе германского правительства на бельгийскую и французскую ноту. То обстоятельство, что армия переходит границу неоккупированной германской территории в составе и вооружении военного времени, характеризует действия Франции как военное выступление». Британская дипломатия продолжала внешне оставаться безучастной свидетельницей развивающихся событий. Она заверяла Францию в своей лойяльности.
Но за дипломатическими кулисами Англия подготовляла поражение Франции. Д"Абернон вёл непрерывные переговоры с германским правительством о методах борьбы против оккупации. Германское правительство получило совет ответить на Французскую политику оккупации Рура «пассивным сопротивлением». Последнее должно было выразиться в организации борьбы против использования Францией экономических богатств Рура, а также в саботаже мероприятий оккупационных властей.
Инициатива в проведении этой политики исходила от англо-американских кругов. Сам д"Абернон усиленно приписывает её американскому влиянию. Что касается английской дипломатии, то, как свидетельствуют факты, она не только не имела действительного намерения удержать Пуанкаре от рурской авантюры, но втайне стремилась разжечь франко-германский конфликт. Керзон лишь для видимости предпринимал свои демарши против оккупации Рура; реально он ничего не сделал, чтобы помешать её осуществлению. Более того, как Керзон, так и его агент, английский посол в Берлине лорд д"Абернон, считали, что рурский конфликт мог взаимно ослабить и Францию и Германию. А это привело бы к господству Великобритании на арене европейской политики.
Совершенно самостоятельную позицию в вопросе об оккупации Рура занимало советское правительство. Открыто осуждая захват Рура, советское правительство предупреждало, что этот акт не только не может привести к стабилизации международного положения, но явно грозит новой европейской войной. Советское правительство понимало, что рурская оккупация была столько же результатом агрессивной политики Пуанкаре, сколько и плодом провокационных действий германской империалистической буржуазии во главе с германской «народной партией» Стиннеса. Предупреждая народы всего мира, что эта опасная игра может закончиться новым военным пожаром, советское правительство в обращении ЦИК от 13 января 1923 г. выражало своё сочувствие германскому пролетариату, который становился первой жертвой провокационной политики катастроф, проводимой германскими империалистами.
§ 3. Последствия и преодоление Рурского конфликта
В результате Германия лишилась 88 % угля, 48 % железа, 70 % чугуна. Германия оказалась под угрозой экономического коллапса. Падение немецкой марки приобрело катастрофический характер, деньги обесценивались невиданными темпами. Кроме того, французы начали репрессии. Некоторых углепромышленников, включая Фрица Тиссена, арестовали. Круппа предупредили о секвестре его предприятий. Прошла волна арестов германских правительственных чиновников в Рурскойи Рейнской областях.
Кризис в Германии негативно сказывался и на Англии, и на всей Европе. Снижение покупательной способности германского населения привело к падению английского экспорта и росту безработицы в Англии. Одновременно начал падать курс французского франка. Все это вызвало дезорганизацию европейского рынка. В Германии произошло резкое усиление праворадикальных, националистических и реваншистских движений и организаций. По всей Германии и, особенно в Баварии, формировались тайные и явные организации военного и националистического характера.
Хотя Рурский конфликт не закончился, политика «пассивного сопротивления» прекратилась. Но отношения Германии с Францией окончательно утратили перспективы, и Веймарская республика стала искать другие ориентиры в своей внешней политике. Тем более, что определить их не составляла особого труда. Великобритания и США летом 1924 г. инициируют проведение международной конференции для преодоления Рурского кризиса на основе решения репарационной проблемы, поисками которого уже занимались два экспертных комитета, изучавших аспекты стабилизации германской марки и пути «учета и возврата в Германию капиталов».
Правительство Германии осознавало, что самостоятельно преодолеть тяжелейший кризис не удастся, и необходимо искать помощь внешней силы, которую, как стало понятно, могли оказать только англосаксы. Веймарская республика начинает настойчиво искать поддержку у США и Великобритании. В конце 1923 г. немцы смогли добиться от них крупного займа. Затем Веймарская республика подписывает с США торговый договор, отстраняя, таким образом, Францию от германских дел и решения проблемы репарационных выплат. Весной 1924 г. были выработаны рекомендации репарационной комиссии, известные как «план Дауэса», по имени руководителя экспертного комитета, предложившего для стабилизации рейхсмарки и инфляции выделить Германии большой международный заем и соотнести уплату репараций с восстановлением германской экономики. На Лондонской конференции, куда после обсуждения всех вопросов, были приглашены представители Германии, делегация Веймарской республики указала на необходимость «решения вопроса о военной эвакуации» Рура, занятой бельгийскими и французскими войсками. После начала действия «плана Дауэса» в Веймарскую республику хлынул поток заокеанских займов. Экспорт капиталов из США в Германию, осуществлявшийся в форме скупки американцами акций немецких фирм, позволил преодолеть кризисные явления в экономике. Германское правительство в этот период принимает решение о вступлении страны в Лигу Наций на определенных условиях, предусматривающих предоставление Веймарской республике постоянного членства, участия в работе секретариата и незамедлительное очищение Рурской области.
Штреземан начал интенсивные переговоры с Францией и Великобританией, неуклонно прокладывая республике «путь на Запад». В июне 1925 г. Франция принимает германский проект гарантий и в преддверии Локарнской конференции французы даже досрочно покидают Рур. 5 октября 1925 г. началась конференция в Локарне, где Штреземан потребовал для своей страны равного представительства в Секретариате и Совете Лиги и колониальных мандатов. От Германии же требовали согласия участвовать в экономических и военных санкциях против агрессора, каковым для всех участников конференции был СССР. Германская делегация такого согласия не дала, и как объяснил Штреземан, в «случае войны Запада с Россией Германия не сможет помогать последней даже косвенно». Между тем, в Москве советские и германские представители заключили торговый договор, демонстрировавший «особые дружественные отношения» между Берлином и Москвой. Официальным документом конференции стал проект коллективного письма к Германии, содержащее толкование статьи, позволявшей Германии участвовать в мероприятиях Лиги Наций в «той мере, в какой это было возможно, сообразуясь с ее военным и географическим положением». За месяц до конца 1925 г. документы конференции были подписаны в британской столице, а осенью следующего года Германия была принята в Лигу Наций с предоставлением постоянного места в Совете.
В июне 1929 г. на Парижской конференции директивы «плана Дауэса» заменили новым планом, разработанным группой финансовых специалистов под руководством американца О. Юнга, и отражавшим интересы частных, преимущественно заокеанских, кредиторов Веймарской республики. «План Юнга» предусматривал определенное снижение годового размера выплат до двух миллиардов марок, отменял репарационный налога на промышленность и сокращал размеры обложения транспорта, предусматривал ликвидацию иностранных контролирующих органов. Важным пунктом плана и его следствием стало досрочное выведение оккупационного военного контингента из Рейнской области Германии.
Таким образом, промышленно-финансовый кризис и оккупация Рура заставили правительство Веймарской республики искать помощи США и Великобритании. Поддержка этих стран позволили Германии справиться с экономическими проблемами и обрести статус активного игрока в международной политике. По итогам Локарнской конференции Веймарская республика была принята в Лигу Наций с предоставлением постоянного места в Совете. Во многом, этому способствовали личные и профессиональные качества руководителя внешнеполитического ведомства Веймарской республики Г. Штреземана и реализация директив «плана Дауэса» и «плана Юнга».
Заключение
Поражение в Первой мировой войне и тяжелейшие условия Версальского мирного договора, возложившего на Германскую империю всю меру моральной и материальной ответственности за развязывание глобального военного конфликта, способствовало активизации революционного движения в стране, провозглашению Веймарской республики, и в значительной степени определило перспективы и особенности существования нового государства. Социальное, экономическое и политическое состояние Веймарской республики, прежде всего и в значительной степени, зависело от воздействия внешнеполитических факторов. Внешняя политика довлела над внутренней в течение всего существования Веймарского государства. Условия выплаты репараций и борьба облегчение финансовой нагрузки стали для Веймарской республики ключевой темой всех внешнеполитических мероприятий и переговоров, значительно определяя, в основном осложняя внутриполитическое состояние.
Тяжелейшие экономические проблемы, вызванные поражением Германии в войне, предшествующей блокадой союзниками и последующими огромными репарациями, неизбежно подталкивали правительство Веймарской республики к реализации «политики выполнения». Ее главные сторонники и организаторы, рейхсканцлер Вирт и министр иностранных дел республики Ратенау, видели перспективу такого направления в надежде на возможную ревизию послевоенных соглашений в будущем и смягчение финансового бремени. Однако попытки немецкой дипломатии изменить положение в лучшую сторону не увенчались успехом. Давление держав-победительниц лишь усиливалось, что в свою очередь способствовало активизации националистической оппозиции и сторонников «политики катастроф», не остановившихся даже перед физическим устранением своих политических противников.
Смена правительственного кабинета и изменение характера внешней политики от «выполнения» к «пассивному сопротивлению» в условиях продолжающегося экономического кризиса и оккупации Рура не привела к каким-либо принципиальным изменениям и улучшениям в международном статусе Веймарской республики.
Промышленно-финансовый кризис и оккупация Рура заставили правительство Веймарской республики искать помощи США и Великобритании. Поддержка этих стран позволили Германии справиться с экономическими проблемами и обрести статус активного игрока в международной политике. По итогам Локарнской конференции Веймарская республика была принята в Лигу Наций с предоставлением постоянного места в Совете. Во многом, этому способствовали личные и профессиональные качества руководителя внешнеполитического ведомства Веймарской республики Г. Штреземана и реализация директив «плана Дауэса» и «плана Юнга».
Список используемых источников и литературы
Аршинцева О.А. Репарации в европейской политике Великобритании в период рурского кризиса 1923 г. // Изв. Алтайс. гос. ун-та. - 2006. - № 4. - С. 47-50.
Котельников К.Д. Германо-советские тайные военные переговоры в связи с рурским конфликтом (1923 г.) // Тр. каф. истории Нового и новейшего времени. - 2015. - № 14. - С. 147-155.
Экономическое положение Германии в 1922 г. продолжало оставаться крайне тяжелым. Промышленное производство равнялось лишь двум третям довоенного. Усилилась инфляция. В апреле 1922 г. золотая марка стоила около полутора тысяч, а в январе 1923 г.- более 11 тыс. бумажных марок. Жизненный уровень трудящихся упал в 4-5 раз ниже довоенного. Катастрофически сокращались доходы средних слоев, их накопления в банках превратились в ничего не стоящие бумажки.
Спекулянты оплачивали товары внутри страны обесцененными деньгами, а за границей получали за них твердую иностранную валюту. Магнаты тяжелой индустрии - Стиннес, Крупп, Феглер, Вольф и др.- приумножили свои капиталы. С 1919 по 1923 г. крупные капиталисты вывезли за границу 12 млрд. золотых марок.
"Дети Германии голодают!" Литография К. Кольвиц. 1924 г.
Усилилась концентрация производства и капитала. Созданный Стиннесом осенью 1921 г. грандиозный трест «Сименс-Рейн-Эльбе-Шуккерт-Унион» имел в 1923 г. 1220 промышленных, банковских и торговых предприятий, владел лесами и лесопильными заводами, пароходствами и верфями, гостиницами, ресторанами, газетами. Экономические интересы Стиннеса распространялись на Австрию, Швецию, Данию, Италию, Испанию, Бразилию, Индонезию. Состояние его оценивалось в 8-10 млрд. золотых марок. В его «империи» работало 600 тыс. человек.
Сельское хозяйство страны продолжало деградировать. Из года в год падала урожайность, сокращался сбор зерновых, картофеля, уменьшалось поголовье скота. Особенно пострадало беднейшее крестьянство; не имея возможности покупать удобрения и корм для скота, оно терпело большие лишения, разорялось.
С мая 1921 г. пост канцлера Германии занимал один из лидеров католической партии Центра, И. Вирт. Видным членом его кабинета (министром восстановления, а затем министром иностранных дел) был В. Ратенау. Вирт и Ратенау считали, что Германия должна лояльно выполнять репарационные обязательства. Вместе с тем, отражая заинтересованность определенной части промышленной буржуазии в ослаблении зависимости Германии от стран-победительниц, они стояли за установление тесных экономических связей и нормальных политических отношений с Советской Россией. Поэтому германское правительство и пошло в 1922 г. на подписание Рапалльского договора, который укреплял международное положение Германии и создавал широкие возможности для германо-советского экономического сотрудничества. Однако такая внешнеполитическая линия встречала противодействие со стороны магнатов тяжелой индустрии и аграриев.
На средства монополистов и юнкеров насаждались реакционные и фашистские организации, в состав которых входили бывшие офицеры и унтер-офицеры, буржуазная молодежь, часть чиновничества и мелкой буржуазии, деклассированные элементы. Они добивались ликвидации Веймарской республики, разгрома Коммунистической партии и других прогрессивных сил, установления открытой диктатуры монополистического капитала и перехода к агрессивной внешней политике. Шовинистические демонстрации, запугивания и убийства стали главными средствами в достижении этих целей. Мюнхен был центром возникшей в 1919 г. фашистской партии. Для обмана рабочих она назвала себя Национал-социалистской германской рабочей партией; с 1921 г. ее возглавлял Гитлер.
В Хемнице фашисты устроили демонстрацию под лозунгом «За бога, кайзера и империю», закончившуюся кровавым столкновением с рабочими. В Мюнхене фашисты публично сожгли знамя республики. В Гамбурге было совершено покушение на Э. Тельмана. Фашистские шайки нападали и на некоторых представителей буржуазии - сторонников буржуазной демократии и умеренной внешней политики. В августе 1921 г. был убит Эрцбергер, подписавший от имени Германии Компьень-ское перемирие, а в июне 1922 г. - Ратенау, подписавший Рапалльский договор.
Рабочий класс требовал положить конец террористической деятельности и провокациям реакции. Летом 1922 г. с требованиями роспуска фашистских организаций выступили в Кёльне 150 тыс. рабочих, в Киле - 80 тыс., в Дюссельдорфе - 150 тыс., в Лейпциге - 200 тыс. и в Гамбурге - 300 тыс. В Берлине состоялась мощная демонстрация, в которой участвовали 750 тыс. человек. Но протесты оставались без последствий. Правительство не принимало мер против фашистов.
В борьбе против фашизма активизировалась деятельность профсоюзов, росло влияние коммунистов. Особенно сильным оно было в фабрично-заводских комитетах металлистов, строителей, деревообделочников. Руководство Социал-демократической партии и профсоюзов стало добиваться исключения революционных рабочих из фабрично-заводских комитетов, чтобы удержать эти организации на позициях сотрудничества с буржуазией. Но тогда стали возникать новые, революционные фабзавкомы. Состоявшийся в ноябре 1922 г. I Всегерманский съезд революционных фабзавкомов заявил о необходимости образования рабочего правительства и вооружения рабочего класса.
В результате обострения внутриполитического положения и давления крайне реакционных групп кабинет Вирта пал, и в ноябре 1922 г. Куно - ставленник группы Стиннеса - сформировал правительство из представителей Народной партии, Демократической партии и католической партии Центра. Куно был тесно связан с американским капиталом как генеральный директор судоходной компании «Гапаг», имевшей договор с американским концерном Гарримана, и как член наблюдательного совета немецко-американского нефтяного общества, входившего в трест Рокфеллера.
Оккупация Рура
На Лондонской конференции 1921 г. державы-победительницы установили сумму германских репарации в 132 млрд. золотых марок. Царившая в Германии финансовая разруха все более затрудняла их выплату. Но французское правительство настаивало на полном и точном внесении репарационных платежей, невзирая на тяжелое положение германской экономики и финансов. Франция рассматривала ослабление Германии как залог своей безопасности и обеспечения своей гегемонии в Европе. Поэтому, когда Англия на созванной в начале 1923 г. Парижской репарационной конференции предложила уменьшить размер репараций до 50 млрд. марок и предоставить Германии мораторий (отсрочку платежей) на четыре года, Франция выступила с решительными возражениями, и конференция была сорвана.
Вслед за тем Франция, договорившись с Бельгией, решила оккупировать Рур. Поводом для этого послужило нарушение Германией срока поставок угля и леса. Оккупация Рура по замыслам французских правящих кругов должна была привести к полному взысканию репараций, а в конечном счете к отторжению от Германии некоторых территорий. Таким путем Франция рассчитывала добиться того, чего ей не удалось получить в 1919 г. на Парижской мирной конференции.
11 января 1923 г. стотысячная франко-бельгийская армия вступила в Рур и оккупировала его. На оккупированной территории проживало 10% населения Германии, добывалось 88% угля и производилось значительное количество чугуна и стали.
Правительство Куно провозгласило политику «пассивного сопротивления». Предприятия, захваченные оккупантами, равно как и все другие, которые могли принести пользу оккупантам, должны были прекратить работу. Жителям Рура было запрещено платить налоги и выполнять распоряжения оккупационных властей, перевозить их грузы и пересылать корреспонденцию. Посредством «пассивного сопротивления» правящие круги Германии рассчитывали нанести ущерб оккупантам и вместе с тем показать германскому народу, что правительство ведет борьбу за его интересы. На деле оккупация и вызванные ею бедствия превратились для монополистов в источник наживы.
Промышленники Рура пользовались значительными субсидиями от государства в виде компенсации за проведение «пассивного сопротивления». Стиннес, Кирдорф, Тиссен и Крупп получили 360 млн. золотых марок на заработную плату горнорабочим, 250 млн.- в возмещение за материальные затраты и 700 млн. - за «недополученную прибыль». Но рабочим хозяева платили обесцененными бумажными деньгами. В июле 1923 г. золотая марка стоила 262 тыс. бумажных марок, а 5 ноября - 100 млрд. бумажных марок. В конце года в обращении находилось 93 триллиона бумажных марок.
Германская буржуазия в связи с оккупацией Рура выдвинула лозунг «отечество в опасности». Говоря позднее об этом «патриотизме» германских капиталистов, Э. Тельман отмечал, что для них речь шла не об интересах нации, не о судьбе отечества, а о прибылях в звонкой монете, о наибольшей доле участия в эксплуатации рейнского и рурского пролетариата.
Англия и Соединенные Штаты поддерживали политику «пассивного сопротивления», надеясь, что она приведет к ослаблению как Франции, так и Германии. Англия была особенно заинтересована в подрыве французских позиций на европейском континенте, а американские капиталисты ожидали, что Германия обратится к ним за помощью и они получат возможность не только прибрать к рукам германскую экономику и финансы, но и добиться господствующего влияния в Европе.
Советское правительство выступило с протестом против оккупации Рура. 13 января 1923 г. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет принял обращение «К народам всего мира в связи с оккупацией Францией Рурской области», в котором заявлялось: «В эти решающие дни рабоче-крестьянская Россия снова подымает свой голос протеста против безумной политики империалистической Франции и ее союзниц. Снова и с особой энергией она протестует против подавления права германского народа на самоопределение» .
29 января Президиум Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов постановил оказать материальную поддержку рурским рабочим в размере 100 тыс. руб. золотом. Всероссийский союз горняков послал 10 тыс. руб. золотом и 160 вагонов зерна. Горняки Урала вышли
в воскресенье на работу и отдали весь заработок в пользу рурских рабочих. Рабочие автомобильного и паровозостроительного заводов Харькова отчислили 2% месячного заработка. Крестьяне Вятской губернии внесли в фонд помощи немецким рабочим 3 тыс. пудов хлеба. Из других губерний и областей было отправлено 1400 т ржи и два парохода с продовольствием.
В марте 1923 г. конгресс фабрично-заводских рабочих Рейнско-Рурской промышленной области от имени 5 млн. рабочих принял послание к трудящимся Советской страны с горячей благодарностью за выраженную ими братскую солидарность. «Присланные вами деньги и хлеб будут нашим оружием в тяжелой борьбе на два фронта - против наглого французского империализма и против немецкой буржуазии». В послании говорилось, что борьба советских трудящихся «является для нас светящимся маяком в нашей тяжелой повседневной борьбе».
Помощь шла также от рабочих Лондона, Амстердама, Праги, Рима, Варшавы, Парижа. Против оккупации Рура выступили коммунисты многих стран. Еще 6 - 7 января 1923 г. представители коммунистических партий Франции, Англии, Италии, Бельгии, Голландии, Чехословакии и Германии провели в Эссене конференцию, на которой выразили протест против угрозы оккупации Рура. В принятом конференцией манифесте говорилось: «Рабочие Европы! Коммунистические партии и профессиональные союзы, входящие в Красный Интернационал Профсоюзов, открыто и ясно заявляют то, что заявляли не раз: они готовы вместе со всеми рабочими организациями бороться за совместный отпор угрозам и опасности капиталистического наступления и новой мировой войны».
Рабочие всей Германии вносили 10% своей заработной платы в «фонд рурской помощи».
Нарастание революционного кризиса в Германии
В первый же день вступления франко-бельгийских войск в Рур немецкие коммунисты начали борьбу против оккупантов. 11 января 1923 г. Центральный Комитет Коммунистической партии Германии обратился с воззванием к немецкому народу и к руководству Социал-демократической партии и профессиональных союзов. В воззвании указывалось, что вину за бедствия рабочего класса и сложившуюся обстановку несет правительство Куно, и предлагалось организовать единый фронт для борьбы против оккупации и за свержение правительства Куно. Руководители Социал-демократической партии и профсоюзов отвергли это предложение. Они призывали к «патриотическому единению», заключению «гражданского мира» с буржуазией. Тем самым делу борьбы германского народа против оккупации наносился огромный вред, который усугублялся тем, что Социал-демократическая партия еще имела большое влияние на рабочих и использовала его против интересов рабочего класса.
Силы революции ослабляло и то, что возглавлявшие Центральный Комитет Коммунистической партии оппортунисты Брандлер и Тальгеймер рассматривали единый фронт рабочего класса как блок КПГ с верхушкой социал-демократии, а создание рабочего правительства считали возможным только при помощи соглашения с этой верхушкой, хотя бы и на условиях отказа от важнейших принципов классовой борьбы.
Свою оппортунистическую линию Брандлер и Тальгеймер проводили и на VIII съезде Коммунистической партии, состоявшемся в Лейпциге 28 января - 1 февраля 1923 г. Против этой линии выступали Э. Тельман, В. Пик, К. Цеткин и другие. Тельман заявил, что вхождение коммунистов в рабочее правительство должно быть средством для подготовки разгрома буржуазии, а рабочее правительство должно стать зародышем диктатуры пролетариата. Все же Брандлеру и его единомышленникам удалось включить в резолюцию съезда формулировку о том, что рабочее правительство является попыткой рабочего класса в рамках буржуазной демократии вести рабочую политику. Такая установка дезориентировала германский пролетариат.
В своем обращении к международному пролетариату и рабочим Германии VIII съезд Коммунистической партии разъяснил, что оккупация Рура инспирирована германскими и французскими монополиями, низводящими Германию до положения колонии Антанты. Партия призвала немецкий и французский пролетариат к совместной борьбе за освобождение рабочего класса.
По всей Германии происходили массовые демонстрации и стачки с требованиями изгнания оккупантов, отставки правительства Куно, как правительства «национального предательства», повышения жизненного уровня трудящихся. В борьбу втягивались все новые слои рабочего класса. 9 марта забастовали шахтеры Дортмунда. В конце апреля и в первомайские дни сотни тысяч демонстрантов в Берлине выступали под лозунгами: «Долой фашизм!», «Союз с Советской Россией!»
Правительство Куно, поддержанное всеми буржуазными партиями и правлением Социал-демократической партии, усилило наступление на рабочих. 18 апреля в Мюльгейме была обстреляна демонстрация безработных и убиты восемь человек. Одновременно усилились репрессии против руководителей Коммунистической партии. Комиссия прусского ландтага постановила лишить В. Пика депутатской неприкосновенности за участие в распространении прокламаций среди солдат. 5 мая 17 коммунистов - депутатов прусского ландтага были удалены из здания ландтага с помощью полиции. По призыву Центрального Комитета Коммунистической партии 100 тыс. рабочих Берлина участвовали в демонстрации протеста.
Народное движение нарастало. В мае вспыхнула забастовка в горной и металлургической промышленности Рура, охватившая 400 тыс. человек. В Гель-зенкирхене произошли вооруженные бои, и рабочие завладели ратушей. В июне бастовали 100 тыс. рабочих Силезии. 29 июля в Германии по инициативе Коммунистической партии был проведен антифашистский день. На демонстрацию вышли миллионы людей.
В революционной борьбе участвовали и сельскохозяйственные рабочие. В Шлезвиг-Гольштейне прекратили работу батраки 60 поместий. Четыре недели боролись за свои права 120 тыс. сельскохозяйственных рабочих Силезии.
Попытки фашистов и реакционных элементов устраивать провокации и облавы на коммунистов получали отпор от пролетарских боевых дружин - «пролетарских сотен». Они были созданы еще в начале 1923 г. по инициативе революционных фабзавкомов Берлина. К маю 1923 г. в стране насчитывалось около 300 таких дружин. На первомайскую демонстрацию в Берлине вышло 25 тыс. вооруженных дружинников. Министр внутренних дел Пруссии социал-демократ Зеверинг запретил революционные фабзавкомы и боевые дружины, но запрет этот остался на бумаге.
11 августа открылась Берлинская конференция фабзавкомов. На ней присутствовало 2 тыс. делегатов. Конференция решила провести трехдневную всеобщую забастовку со следующими требованиями: немедленный уход в отставку правительства Куно, конфискация всех продовольственных запасов, отмена запрещения пролетарских дружин, установление минимальной почасовой оплаты в размере 60 пфеннигов в золотом исчислении, отмена чрезвычайного положения, немедленное освобождение политических заключенных. На следующий день, 12 августа, началась всеобщая забастовка. Число забастовщиков достигло 3 млн. человек. Единый рабочий фронт был установлен на практике.
В первый же день забастовки правительство Куно пало. На смену ему пришло коалиционное правительство Штреземана, лидера Народной партии, в которое вошли четыре социал-демократа. Характеризуя создавшееся положение, Штреземан заявил, что «правительство сидит на вулкане». Однако Коммунистическая партия Германии не сумела использовать благоприятную для борьбы обстановку. Брандлер и Таль-геймер не выдвинули ясной политической цели забастовки, не сделали ничего, чтобы заставить социал-демократов пойти на образование рабочего правительства. 14 августа всеобщая забастовка прекратилась.
Тем временем голод и нищета, царившие в стране, усиливались. Свыше 60% рабочих были частично или полностью безработными, недельной заработной платы хватало не более чем на два дня. Тысячи голодных людей бродили по полям в поисках зерна и картофеля.
В Рейнской области и в Руре активизировались сепаратисты во главе с банкиром Хагеном и бургомистром Кёльна Конрадом Аденауэром. Они пытались теперь сделать то, чего не сумели добиться в 1919 г.- отколоть от Германии Рейнскую область и Рур. Аденауэр, многократно заявлявший, будто он стоит на позициях защиты национальных интересов, на деле возглавлял группу германской буржуазии, готовую пойти на раскол Германии. Сепаратисты намечали на сентябрь 1923 г. провозглашение «Рейнской республики». Подняли голову и баварские сепаратисты; они опирались на монархистски настроенную военщину и фашистские организации, угрожавшие походом на Берлин, Рур, Саксонию, Тюрингию и другие центры революционного движения. Планы сепаратистов были сорваны рабочим классом, который организовал мощные демонстрации и выступления боевых дружин в защиту единства Германии.
В условиях революционного кризиса падало влияние Социал-демократической партии. В конце 1922 г. в ней было 1,5 млн. членов, а к концу 1923 г. осталось не более половины этого числа; на многих собраниях выносились резолюции недоверия руководству партии. Между тем влияние Коммунистической партии росло. Ее численность увеличилась с 225 тыс. членов в январе 1923 г. до 400 тыс. осенью того же года. Партия издавала 42 ежедневные газеты и ряд журналов, имела 20 типографий и свои книжные магазины.
Но возглавлявшие руководство Коммунистической партии оппортунисты не готовили рабочий класс к решающим боям с буржуазией. Не было сделано даже попытки опереться на революционные силы деревни. В конце августа окружная партийная конференция Приморского округа, руководимая Э. Тельманом, обратилась к Центральному Комитету с предложением дать указание о немедленной подготовке к вооруженной борьбе за завоевание политической власти. Брандлер отверг это требование, пригрозив Тельману исключением из партии. Брандлеровцы не имели большинства в Центральном Комитете, но умело использовали примиренческую позицию одних его членов и неопытность других.
В сентябре 1923 г. Центральным Комитетом все же был образован постоянный Военный совет. Он занялся вооружением пролетарских боевых дружин и разработал план борьбы, который, однако, предусматривал восстание только в Средней Германии и в Гамбурге; значение таких рабочих центров, как Рур и Берлин, недооценивалось.
Испуганная ростом революционных сил, буржуазия начала готовиться к открытому выступлению против рабочего класса. 12 сентября на заседании парламентской фракции Народной партии Стин-нес заявил: «Через две недели у нас будет гражданская война... нужно произвести экзекуцию в Саксонии, Тюрингии. Не упускать ни одного дня, иначе улица свергнет кабинет Штреземана». Правительство стало искать путей к сговору с французскими империалистами. 27 сентября оно отказалось от дальнейшего проведения «пассивного сопротивления», не предъявив при этом никаких условий оккупантам. «Мы прекратили пассивное сопротивление,- писал позднее Штреземан,- потому что оно само по себе полностью взорвалось, и если бы мы продолжали его финансировать, это только ввергло бы нас в большевизм».
Правительство Штреземана получило от рейхстага чрезвычайные полномочия и воспользовалось ими для того, чтобы ввести осадное положение, запретить забастовки и отменить 8-часовой рабочий день. Силы рейхсвера и фашистские организации были приведены в боевую готовность.
Рабочие правительства в Саксонии и Тюрингии
Наступление реакции особенно обострило политическую обстановку в Саксонии и Тюрингии - высокоразвитых промышленных районах. В Саксонии отношение числа индустриальных рабочих к общему числу самодеятельного населения было самым высоким для всей страны. Там же была сосредоточена третья часть боевых дружин (к этому времени в Германии насчитывалось уже около 800 «пролетарских сотен», в которых состояло до 100 тыс. человек).
Находившиеся у власти в этих землях социал-демократы были вынуждены пойти на соглашение с коммунистами. 10 октября 1923 г. в Саксонии сформировалось рабочее правительство в составе пяти левых социал-демократов и двух коммунистов. 16 октября рабочее правительство с участием коммунистов образовалось также в Тюрингии.
Ситуация полностью оправдывала вступление коммунистов в правительство вместе с левыми социал-демократами. Идея рабочего или рабоче-крестьянского правительства охватывала массы. Движение за создание такого правительства приобрело серьезный размах и в сельских местностях. Конференция союза мелких арендаторов в Галле приняла резолюцию с требованием создания рабоче-крестьянского правительства. На конференции представителей союзов крестьян и мелких арендаторов в Веймаре возникла объединенная организация, насчитывавшая до 1 млн. человек и ставившая своей задачей совместную с рабочим классом борьбу за образование рабоче-крестьянского правительства. Однако, участвуя в правительствах Саксонии и Тюрингии, коммунисты не проявили революционной самостоятельности. Они могли бы использовать свои прзиции для того, чтобы вооружить пролетариат, установить контроль над банками и производством, распустить полицию, заменив ее вооруженной рабочей милицией, улучшить материальное положение трудящихся, поощрять революционную активность рабочего класса и крестьянства. Вместо этого коммунисты - члены саксонского и тюрингского правительств - «вели себя,- говорил впоследствии Г. Димитров,-как заурядные парламентские министры в рамках буржуазной демократию).
В то же время брандлеровцы не проводили необходимых мер для организации масс на борьбу в масштабе всей страны. Силы рабочих оказались разрозненными, забастовки проходили без взаимной связи. Все это помогло правящим кругам Германии подготовить разгром саксонского и тюрингского правительств.
13 октября 1923 г. командование рейхсвера в Саксонии объявило «пролетарские сотни» распущенными. К границам Саксонии в течение двух дней была переброшена по распоряжению Эберта шестидесятитысячная армия. 21 октября войска рейхсвера вступили в Лейпциг, Дрезден и другие центры Саксонии.
В эти критические дни Центральный Комитет Коммунистической партии Германии решил призвать пролетариат к всеобщей забастовке, которая должна была затем перерасти в вооруженное восстание. Намечалось, что первыми выступят 23 октября рабочие Гамбурга. 20 октября в Хемнице собралась для объявления забастовки конференция фабрично-заводских комитетов Саксонии. Накануне ее открытия руководство Коммунистической партии сообщило прибывшим в Хемниц секретарям окружных партийных комитетов о своем решении. Однако на конференции вопрос о всеобщей стачке был по настоянию социал-демократов и брандлеров-цев «передан в комиссию» и, таким образом, похоронен, а после закрытия конференции Брандлер уведомил все окружные партийные организации, что вооруженное восстание отменяется. Этим предательским актом брандлеровцы сорвали помощь гамбургскому пролетариату, который к моменту отмены решения о вооруженном восстании уже начал борьбу.
Гамбургское восстание
21 октября рабочие гамбургских верфей на своей конференции вынесли постановление призвать к всеобщей забастовке, если рейхсвер откроет военные действия против рабочего правительства Саксонии. На следующий день, когда стало известно о вступлении войск рейхсвера в Саксонию, в Гамбурге началась всеобщая забастовка. Одновременно гамбургская организация Коммунистической партии получила указание от Центрального Комитета начать 23 октября вооруженное восстание.
Выполняя это решение, Окружной партийный комитет назначил восстание на 5 часов утра 23 октября. В ночь на 23 октября в Гамбурге было распространено обращение Всегерманского комитета фабзавкомов, призывавшее рабочий класс страны к всеобщей забастовке в связи с расправой правительственных войск над рабочими Саксонии и Тюрингии.
В воззвании говорилось: «Решающий час настал. Одно из двух: либо трудящийся народ спасет Среднюю Германию, превратит Германию в рабоче-крестьянскую республику, которая заключит союз с Советским Союзом, либо наступит страшное бедствие».
На рассвете 23 октября рабочие заняли 17 полицейских участков, вооружились и начали строить баррикады. Тысячи трудящихся вливались в борьбу. Во главе революционных сил стояла руководимая Тельманом гамбургская организация Коммунистической партии, насчитывавшая 18 тыс. человек. Плечом к плечу сражались коммунисты, многие рядовые социал-демократы и беспартийные. Под руководством Вилли Бределя оказывали самоотверженную помощь восставшим члены Коммунистического союза молодежи.
Буржуазия в панике бежала из города. Сенат, большинство в котором принадлежало социал-демократам, а также руководители реформистских профсоюзов выступили против восстания. На повстанцев обрушились большие силы армии, полиции, вооруженные отряды буржуазии. Правительство приказало частям рейхсвера, стоящим в Шверине, вступить в Гамбург.
24 октября, после двухдневных сражений, силы восставших стали ослабевать. Помощь из других мест не пришла, так как к этому времени стало известно, что брандлеровцы отменили решение о всегерманском восстании. Узнав об этом, Тельман отдал приказ прекратить сражение. 25 октября, соблюдая строгую дисциплину, восставшие вышли из боя. В Гамбурге начался белый террор. На улицах хватали людей и убивали без суда. Коммунистическая организация была запрещена, ее имущество конфисковано.
Поражение гамбургского пролетариата явилось сигналом к наступлению реакции во всей стране. По распоряжению Штреземана войска рейхсвера заняли правительственные здания в Дрездене, и 30 октября рабочее правительство в Саксонии перестало существовать; 12 ноября было разогнано рабочее правительство Тюрингии. Генерал Сект, получив от правительства чрезвычайные полномочия, организовал преследование коммунистов. 23 ноября 1923 г. Коммунистическая партия Германии была запрещена.
Так завершился политический кризис 1923 г. в Германии. Создав непосредственно революционную ситуацию, он не привел, однако, к пролетарской революции. Главной причиной этого было отсутствие единства в рабочем классе Германии. Руководители Социал-демократической партии и профсоюзов предали интересы трудящихся масс и способствовали укреплению позиций империалистической буржуазии. В Центральном Комитете Коммунистической партии действовали оппортунисты. Лишенный подлинного боевого руководства, немецкий пролетариат не смог устоять перед мощным натиском буржуазного государства и сил реакции.
Период революционного подъема закончился. Буржуазия торжествовала победу. Однако это не сломило воли рабочего класса Германии к дальнейшей борьбе. Поражение в Гамбурге было, как писал Тельман, «в тысячу раз более плодотворно и ценно для будущих классовых боев, нежели отступление без единого удара меча».
Сентябрьское народное восстание в Болгарии
Приход к власти в июне 1923 г. правительства А. Цанкова означал установление в Болгарии фашистского режима и начало гражданской воины. Во многих районах вспыхнули стихийные массовые восстания против военно-террористической диктатуры Цанкова. В Плевенском и Шуменском округах в них участвовало около 100 тыс. крестьян и рабочих. Восстаниями были также охвачены Пловдивский, Врачанский, Тырновский и другие округа.
Болгарская коммунистическая партия заняла в начавшейся гражданской войне позицию нейтралитета, считая, что происходит борьба между двумя группами буржуазии. Это привело к тому, что партия пропустила, как говорил впоследствии Г. Димитров, чрезвычайно благоприятную ситуацию для полного разгрома монархо-фашистских сил в самом начале их наступления.
Фашисты произвели массовые аресты. 14 июня они захватили и убили Александра Стамболийского, главу свергнутого ими демократического правительства, руководителя Земледельческого союза. В Плевене были преданы суду 95 коммунистов - участников июньского восстания. Один из них, А. Халагев, был убит еще до суда, что не помешало фашистам приговорить его к смертной казни через повешение. Такой же приговор фашистский суд вынес Атанасу Кацамунскому и Николе Гергалову, а остальных обвиняемых приговорил к различным срокам тюремного заключения. Многочисленные аресты были произведены среди профсоюзных активистов и среди крестьян. Арестованные подвергались жестоким истязаниям.
Под влиянием усилившегося революционного крыла во главе с Г. Димитровым и В. Коларовым Болгарская коммунистическая партия приступила к выработке новой политической линии. Исполком Коминтерна помог болгарским коммунистам отказаться от ошибочной оценки фашистского переворота. В телеграмме Центральному Комитету Болгарской коммунистической партии он осудил позицию, занятую партией в период июньских событий, и указал, что в создавшихся условиях нужно развернуть борьбу против правительства Цанкова и вести ее вместе с Земледельческим союзом. «В противном случае правительство, укрепившись, разгромит Коммунистическую партию. Серьезно обсудите создавшееся положение, вспомните тактику большевиков в момент корниловского мятежа и действуйте без колебаний»,- говорилось в телеграмме.
5-7 августа 1923 г. Центральный Комитет Болгарской коммунистической партии принял решение о подготовке вооруженного восстания с целью свержения фашистского режима. При этом, однако, была допущена серьезная ошибка: несмотря на то что организационный секретарь Центрального Комитета Тодор Луканов возражал против восстания, он не был снят с руководящего поста.
Партия развернула подготовку к восстанию. Главное внимание уделялось накоплению оружия, созданию военно-революционных комитетов, пропаганде в армии и среди крестьянства. В короткий срок было приобретено тридцать пулеметов и несколько тысяч винтовок.
Добиваясь единства антифашистских сил, Коммунистическая партия обратилась к Земледельческому союзу, Социал-демократической и Радикальной партиям с предложением образовать единый фронт против фашизма. В письме, направленном Социал-демократической партии, Центральный Комитет коммунистической партии писал: «Мы вас спрашиваем - согласны ли вы отказаться от коалиции с буржуазными партиями и капиталистами и начать дружную борьбу единым трудовым фронтом, совместно с Коммунистической партией, с рабочими и крестьянами, борющимися под ее знаменами?» Рядовые социал-демократы поддержали предложение коммунистов, но руководство Социал-демократической партии под всякими предлогами уклонялось от образования антифашистского фронта.
Коммунистам удалось установить единство действий только с организациями Земледельческого союза. Программа единого фронта, сформулированная Коммунистической партией, предусматривала создание рабоче-крестьянского правительства, передачу земли трудящимся крестьянам, защиту интересов пролетариата, роспуск всех фашистских организаций, восстановление демократических свобод, борьбу с дороговизной и спекуляцией, переложение тяжести военных репараций на капиталистов, сохранение мира со всеми народами и установление дружественных отношений с Советской Россией. Реакционеры в свою очередь готовились к борьбе. С целью консолидации реакционных сил фашистская организация «Народный сговор» присоединила к себе ряд буржуазных партий, после чего образовалась одна правящая фашистская партия «Демократический сговор». Правительство вступило на путь открытого террора против коммунистов. 12 сентября по всей Болгарии были проведены налеты на помещения Коммунистической партии и квартиры коммунистов. Было арестовано около двух с половиной тысяч наиболее активных работников партии, разгромлены клубы, запрещены коммунистические газеты, объявлены вне закона профсоюзные объединения, введено военное положение. Однако фашистам не удалось захватить руководителей Коммунистической партии. Арестовали только политического секретаря Центрального Комитета - Христо Кабакчиева, после чего организационный секретарь Луканов занял и его пост.
Луканов единолично отменил намеченную на 14 сентября всеобщую политическую стачкупротеста против террористических актов фашистского правительства.
На провокации правительства рабочие ответили революционными выступлениями. В разных местах страны вспыхнули стихийные восстания против фашистского правительства. 19 сентября поднялись рабочие и крестьяне Стара-Загорского округа. Они захватили город Нову-Загору и многие села округа. В селе Мыглиж и некоторых других была провозглашена рабоче-крестьянская власть. Однако повстанцы не имели единого руководства, и в результате трехдневных кровопролитных боев они были разбиты войсками, которые правительство сумело перебросить из других округов.
В разгар этих событий, 20 сентября, на заседании Центрального Комитета Коммунистической партии после длительной борьбы с оппортунистической группой Лу-канова была принята директива начать 23 сентября всеобщее вооруженное восстание. Позднее, говоря о причинах, побудивших вынести это решение, Коларов и Димитров писали: «В этот критический момент, когда правительство задушило всякую возможность легальной борьбы и народные массы во многих местах поднимались стихийно, Коммунистическая партия была поставлена перед испытанием: оставить поднявшиеся на борьбу массы без руководства, что привело бы к разгрому революционных сил по частям, или стать на их сторону, попытаться объединить движение и придать ему единое политическое и организационное руководство; Коммунистическая партия хотя и сознавала вес трудности борьбы и недостатки организации, но, будучи партией трудящихся, другой позиции занять не могла, как только встать на защиту дела народа, выступая вместе с Земледельческим союзом, и призвать к восстанию на 23 сентября».
С самого начала определилось, что восстание не будет всеобщим. В Софии полиция еще 21 сентября арестовала нескольких членов созданного там военно-революционного комитета, а оставшиеся на свободе разослали по всему Софийскому округу директиву об отсрочке восстания. Предательская деятельность оппортунистов в Пловдивском, Русенском, Бургасском, Варненском, Шуменском окружных комитетах Коммунистической партии также затормозила организацию восстания. В некоторых районах Южной и Северо-Восточной Болгарии восстания все же произошли, но правительству удалось задушить их поодиночке.
Иначе сложилось положение в северо-западной части страны, где была лучше проведена подготовка и где действовал военно-революционный комитет во главе с Г. Димитровым, В. Коларовым и Г. Геновым. Народное восстание здесь началось в ночь на 24 сентября. Оно приобрело большой размах. Отряды восставших в течение нескольких дней были хозяевами почти всей Северо-Западной Болгарии и в ряде мест разбили правительственные войска. В некоторых районах власть перешла к революционным рабоче-крестьянским комитетам.
Фашисты собрали все свои силы, перебросили войска из других округов, мобилизовали офицеров и унтер-офицеров запаса, а также находившихся в Болгарии русских белогвардейцев-врангелевцев. Предприняв широкое наступление против повстанцев, правительственные войска к 30 сентября заняли Северо-Западную Болгарию.
Повстанческие отряды рассеялись, многие повстанцы эмигрировали. В стране победил режим фашистской диктатуры. Усилился разгул реакции. Более 20 тыс. рабочих, крестьян, представителей интеллигенции погибло в результате фашистского террора.
Героическое сентябрьское восстание болгарского народа по своему значению выходило далеко за пределы Болгарии, являясь одним из звеньев революционного кризиса, потрясшего капиталистическую Европу в 1923 г. Оно сыграло огромную роль в развитии классового самосознания болгарского пролетариата и в превращении Болгарской коммунистической партии в боевую, подлинно марксистскую, революционную организацию. В ходе сентябрьского восстания сложились основы союза между рабочими и крестьянами Болгарии и прочные антифашистские традиции.
Выступление рабочих Польши осенью 1923 г. Краковское восстание
Осенью 1923 г. инфляция, нищета и голод в Польше приняли огромные размеры. Дополнительным фактором, стимулировавшим борьбу польского народа, был революционный кризис в ряде стран Европы. В то время казалось, что в Германии скоро рухнет буржуазная власть. Это увеличивало веру польского пролетариата в свои силы и в возможность соединения его борьбы с революционной борьбой рабочих других стран.
В сентябре 1923 г. под руководством революционно настроенного Исполнительного Комитета фабзавкомов началась забастовка горняков Верхней Силезии, к которым присоединились металлисты, железнодорожники и работники телеграфа. По инициативе коммунистов возник орган единого фронта, руководивший стачкой,- «Комитет 21» во главе с видным деятелем Коммунистической партии Ю. Вечореком. Правительство направило в Верхнюю Силезию войска. Начались аресты. Тем не менее рабочие добились частичной победы - некоторого повышения заработка и еженедельной выплаты его, что в условиях инфляции имело большое значение.
В октябре стачечная волна поднялась еще выше: бастовали 408 тыс. человек. Правящие круги, решив обескровить Коммунистическую партию и тем самым приостановить нарастание революционного движения, пошли на провокацию. 13 октября правительственными агентами был произведен взрыв порохового склада в Варшаве. Власти обвинили в этом Коммунистическую партию, арестовали 2 тыс. коммунистов и других левых деятелей, закрыли ряд профессиональных союзов. Наступление реакции лишь обострило обстановку в стране.
Происходивший в октябре съезд профессионального союза железнодорожников постановил объявить 22 октября всеобщую забастовку на железных дорогах. В назначенный день забастовали рабочие краковских железнодорожных мастерских, затем стачка стала распространяться на крупные железнодорожные узлы и к концу октября охватила значительную часть страны. К железнодорожникам присоединились почтовые служащие. В эти же дни началась всеобщая стачка текстильщиков. Во многих местах состоялись демонстрации трудящихся.
Правительство объявило железнодорожников мобилизованными, ввело полевые суды, но и эти репрессии не остановили развития революционного движения. В начале ноября революционный подъем достиг высшей точки. Коммунистическая партия призвала рабочий класс объединить свои силы для свержения реакционного буржуазно-помещичьего правительства. В опубликованном партией воззвании указывалось, что все рабочие должны принять участие во всеобщей забастовке, назначаемой на 5 ноября, причем «не для демонстрации только, не ради однодневного выступления! Всеобщая забастовка должна продолжаться вплоть до победы!» Под давлением масс руководители Польской социалистической партии (ППС) и профсоюзов вынуждены были согласиться на объявление всеобщей стачки протеста против милитаризации железных дорог и введения военно-полевых судов. Однако, верные своей тактике колебаний, они назначили для горняков и текстильщиков другой срок начала забастовки - 7 ноября.
5 ноября началась всеобщая забастовка. Она охватила многие районы страны, но наиболее напряженное положение сложилось в Кракове, где рабочие бастовали уже несколько недель. Поэтому первый удар по всеобщей забастовке правительство решило нанести здесь. К Кракову были стянуты многочисленные отряды полиции из Кельце, Люблина, некоторые воинские части из Познани и других мест. Близ королевского замка Вавель были расставлены пулеметы для обстрела рабочих районов.
Утром 6 ноября полиция напала на рабочую демонстрацию и убила двух рабочих. Демонстранты вступили в бой. На помощь полицейским прибыли две роты солдат. Среди них было много западноукраинских и западнобелорусских крестьян. Солдаты стали брататься с рабочими и дали себя разоружить. Тогда войска открыли стрельбу из района Вавеля, но рабочие не отступили. Они отогнали полицейских, отбили атаки улан; не щадя своей жизни, они шли против броневиков и, захватив один из них, водрузили на нем красное знамя.
Большая часть Кракова перешла в руки восставших. Но стихийно возникшее восстание не имело должного руководства. Прошедшие перед этим по всей стране аресты обессилили Коммунистическую партию, и она не смогла стать во главе восстания и поднять весь польский пролетариат на его поддержку. Восставшему Кракову помогли только рабочие ближайших промышленных районов: 6 ноября произошли крупные уличные бои в центре нефтяной промышленности - Бориславе. Широкие массы трудящихся верили руководству ППС, и этим воспользовалась реакция. По договоренности с военным командованием и краковскими властями лидеры ППС заявили рабочим, что правительство пошло на уступки, а потому нужно прекратить борьбу. Восставшие поверили, сложили оружие и разошлись. Тотчас же начались аресты и суды над участниками восстания.
В течение еще нескольких дней рабочие, несмотря на полицейский и судебный террор, выходили на демонстрации протеста. В Кракове в похоронах убитых рабочих участвовали 100 тыс. человек. Когда в Бориславе во время демонстрации полиция убила трех рабочих, на их похороны вышли 50 тыс. человек. Однако эти выступления не могли уже ничего изменить.
Поражение польских революционных сил в 1923 г. было вызвано прежде всего расколом рабочего класса. Большинство рабочих шло за оппортунистическим руководством ППС, которое делало все возможное, чтобы не допустить создания единого рабочего фронта и перехода к революционным действиям. Профессиональные союзы также находились под влиянием правых лидеров; революционные деятели были главным образом в низовых профсоюзных организациях. Коммунистическая партия, обескровленная репрессиями, не занимала руководящих позиций в профсоюзах и не могла в период краковского восстания добиться единства действий пролетариата в масштабе всей страны. Революционная борьба крестьянства и угнетенных национальностей не слилась с борьбой восставших рабочих. Все это позволило реакции подавить революционные выступления польского рабочего класса. Известное значение имело также то, что еще раньше были разбиты революционные силы в Болгарии и Германии.
Статьи по теме
